Предисловие редакции
Предлагаем вашему вниманию статью товарища Багоцкого с разбором одной малоизвестной советской книги, действие которой происходит в Венгрии во время фашистского мятежа 1956 года.
Публикуя данную статью, редакция, однако, не может согласиться с высказанной в ней резко негативной оценкой деятельности Матиаша Ракоши, честного сталинца, павшего жертвой клеветы хрущёвских ревизионистов. Никаких «заслуживающих осуждения безобразий» Ракоши, разумеется, не творил; другое дело, что в стране, до этого долгое время являвшейся верным союзником гитлеровской Германии, невозможно было обойтись без масштабных репрессий против фашистских недобитков. Кроме того, рядом находилась титоистская Югославия, представлявшая собой не какой-то безобидный пример «альтернативного социализма» «с человеческим лицом», но государство победившей контрреволюции, развернувшееся от социалистического строительства на 180 градусов и приступившее к созданию кооперативного капитализма (который Югославию к восьмидесятым годам и погубит). Возглавлявший Югославию маршал Тито жестоко расправился с просоветским крылом югославской компартии, после чего постарался раскинуть свои сети и на страны Восточной Европы, где по-прежнему решался вопрос, удастся ли местным коммунистам взять курс на строительство социализма или придётся отступить перед силами реакции – неважно, маскирующимися ли под сторонников «альтернативного социализма» или выступающими открыто.
Вопрос о титоистском влиянии в восточноевропейских компартиях до сих пор не исследован беспристрастно. Более того, послевоенная история стран Восточной Европы – едва ли не последний остающийся в неприкосновенности гвоздь антикоммунистической мифологии перестроечного разлива. Между тем поголовная любовь к Тито даже самых либеральных, антикоммунистических историков должна бы как минимум наводить аудиторию на мысль, что с обожанием титовской Югославии и очернением сталинских крыльев послевоенных восточноевропейских компартий в нынешних «исторических» трудах как минимум не всё чисто, и проблема эта ещё ждёт своих честных исследователей. В особенности это касается ряда судебных процессов в отношении крупных фигур восточноевропейских компартий, прокатившихся на рубеже сороковых – пятидесятых годов практически по всему Восточному блоку. Фигуранты этих процессов (Райк, Сланский, Гомулка, Паукер, Костов, Дзодзе и т. д.) в благополучно дожившей до сегодняшних дней хрущёвско-перестроечной исторической традиции изображаются заведомо невиновными жертвами кровавого сталинизма – но точно такими же «невинными жертвами» изображались и видные осуждённые на отечественных громких довоенных и послевоенных процессах (как мы теперь знаем, утверждение об их «невиновности» абсолютно лживо), равно как никуда не спрячешь ни антикоммунистичность титоистского режима, ни его репрессии против настоящих коммунистов, ни начавшиеся после смерти Сталина контрреволюционные процессы во всём соцлагере, доведшие в итоге мир до того состояния, которое мы имеем несчастье переживать сейчас.
Вот и относительно событий в Венгрии гораздо более обоснованным будет предположить, что замаскировавшаяся внутри Венгерской партии трудящихся (образованная из коммунистов и социал-демократов единая правящая партия Венгрии) титоистская фракция действительно хотела свергнуть Ракоши и других сталинистов, после чего строить не нормальный социализм с плановой экономикой по советскому образцу, а кооперативный капитализм по югославскому (или же как минимум проводить опыты в области рыночного «социализма»). Зная, как поступили титоисты со сторонниками сталинского курса в самой Югославии, вряд ли повернётся язык осуждать Ракоши за предпринятые им превентивные меры. Тем более нужно учесть, что Ласло Райк, стоявший во главе контрреволюционной фракции, одно время находился на посту министра внутренних дел, он же организовывал венгерскую госбезопасность, а в последний год перед арестом являлся министром иностранных дел Венгерской Народной Республики. При таких должностных возможностях можно не только сплести великолепную заговорщическую сеть внутри страны, но и связать её с внешними врагами (не только Тито, но и западными разведками).
Обратим внимание, что и самой книге «Чёрные колокола» описано, как активно на похороны Райка идут оппозиционно настроенные интеллигенты, сторонники так называемого «демократического» (читай – «рыночного») «социализма». Это было бы невозможно, не записывай такие люди Райка в число «своих».
Тем более беспочвенны претензии к экономической политике Ракоши: ведь вся их суть сводится к осуждению проведения коллективизации и организации центрального планирования по советскому образцу. Конечно, такой курс не мог не вызвать сопротивления буржуазии и других контрреволюционных сил – того самого усиления классовой борьбы по мере продвижения к социализму, о котором говорил в своё время товарищ Сталин. И что с того? Не время для радикальных преобразований? А когда – время, если в стране только что насильственно сокрушён фашистский режим, стоят советские войска, гарантирующие безопасность социалистического строительства, и можно вести невозбранную ломку старых порядков, пользуясь поражением сил реакции в навязанной ими же коммунистическому миру войне на уничтожение? Нэп? А зачем предлагать нэп стране вполне развитого капитализма со вполне образованным населением? Чего ещё ждать, чтобы нынешние наблюдатели, рассуждающие о «поспешности» действий венгерских властей, одобрили прямое социалистическое строительство? Отнюдь не товарищ Ракоши виноват, что его, с одной стороны, старались осадить «кунктаторы» («медлители») из послесталинского советского руководства (тон среди которых, к слову о статье Багоцкого, задавал отнюдь не Молотов), в лучшем случае полагавшие, что нельзя переходить к социализму так сразу и какое-то время требуется нэп, а с другой – титоистские ревизионисты, чьей целью было так и оставить какую-нибудь разновидность нэпа навсегда.
В результате именно заигрывание с контрреволюционерами (последовательное социалистическое строительство сменилось после 1953 года неустойчивыми шараханьями туда-сюда) довело Венгрию до мятежа 1956 года. Фашистское выступление, однако, ничему не научило хрущёвское руководство – и, несмотря на подавление мятежа и казнь его организаторов, в Венгрии после 1956 года была реализована именно модель рыночного «социализма», позволившая, благодаря опоре на экономику СССР, широко удовлетворить спрос венгерского обывателя на потребительские товары и превзойти в этом плане советский уровень жизни (так называемый «гуляш-социализм» или «кадаризм» по имени многолетнего руководителя Венгрии Яноша Кадара). Предполагалось, что это купирует мелкобуржуазное недовольство обывателя и помешает ему следовать за фашистами. Однако, как показала историческая практика конца восьмидесятых годов, «гуляш-социализм» рухнул даже раньше, чем советский социализм – а, значит, ни гуляш, ни пресловутая колбаса антисоветские настроения мещанина не лечат. Ракоши, правда, своей правоты так и не увидел – летом 1956 года он был окончательно отстранён от дел, после мятежа оказался в своего рода ссылке в СССР, где и умер в 1971 году.
Между тем важнее кормления гуляшом было не замалчивать вражескую пропаганду, а разбирать, как она работает и на какие крючки может поймать колеблющихся. Ведь враги начинают свои действия отнюдь не с погромов и расправ: так, в книге упоминается «Клуб Петёфи», который уже одним своим названием в честь поэта-революционера должен был привлекать революционно настроенных молодых людей. Точно так же и созданная под эгидой ЦРУ радиостанция для вещания на Кубу была названа в честь великого кубинского поэта-революционера Хосе Марти.
Однако, несмотря на рассмотренный в предисловии серьёзный изъян статьи, книгу «Чёрные колокола» товарищ Багоцкий разобрал в остальном качественно, указав на тупик, в который загоняют себя сторонники компромисса социализма и рынка. К тому же весьма полезно привлечь внимание к хорошей книге и важной теме.
С. Багоцкий. «ЧЁРНЫЕ КОЛОКОЛА» НАД ГОЛУБЫМ ДУНАЕМ
Александр Остапович Авдеенко (1908 — 1996), шахтер из Донбасса, ставший писателем, прожил долгую жизнь. Он написал неплохой автобиографический роман «Я люблю», сценарий скандального фильма «Закон Жизни», рассказывавшего о моральном разложении высокопоставленных комсомольских функционеров, несколько детективов, пользовавшихся в свое время большой популярностью («Над Тиссой», «Горная весна» и т.д.) и ряд других произведений. Думаю, однако, что из всего творчества А.О. Авдеенко в истории советской литературы останется только одно произведение: написанный в начале 1960-х годов роман «Чёрные колокола».
Этот роман повествует о трагических событиях осени 1956 года в Венгрии.
Предыстория этих событий хорошо известна. В конце 1940-х – начале 1950-х годов руководство Венгерской Народной Республики, не считаясь с реальными возможностями страны, форсировало экономические и социальные преобразования. Эта политика сопровождалась значительным падением жизненного уровня, крупномасштабными репрессиями и беззакониями, затронувших не только и не столько настоящих врагов, сколько честных тружеников. Репрессиям были подвергнуты и многие коммунисты, в том числе и члены высшего партийного руководства.
До поры до времени Советский Союз поддерживал подобную политику. Однако со временем ситуация в Венгрии стала вызывать беспокойство. В 1953 году руководитель Венгрии Матиас Ракоши (1892 — 1971) был приглашен в СССР, где ему попытались объяснить, что проводимая политика закончится крахом. Вячеслав Михайлович Молотов прямо говорил об опасности восстания, которое приведет к власти антисоциалистические силы.
Начиная с 1953 года политика венгерского руководства становится более гибкой. Однако предотвратить взрыв не удалось.
Действие «Чёрных колоколов» укладывается всего в один месяц. Оно начинается 6 октября 1956 года, в день массовой демонстрации в связи с перезахоронением казненного при Ракоши одного из лидеров Коммунистической партии Ласло Райка (1909 — 1949), и заканчивается в начале ноября, когда Янош Кадар (1912 — 1989) обращается к венгерскому народу с призывом поддержать новое правительство.
В романе рассказывается о семье Хорватов. Её глава, старый рабочий Шандор Хорват участвовал в революции 1919 года. Его отношение к происходящим событиям в начале романа неоднозначно. С одной стороны, он понимает, что Ракоши творил заслуживающие осуждения безобразия, а с другой – интуитивно чувствует, что начинающиеся политические события ведут к краху социалистических завоеваний.
Старший сын Шандора Дьюла Хорват, талантливый поэт и профессор литературоведения, увлечен идеалами демократического социализма, принимает активное участие в деятельности «Клуба Петёфи» — кружка молодых и не слишком молодых интеллигентов, в котором мало-помалу формируется идеология антисоциалистических сил. Дьюла Хорват — честный человек, желающий добра своей стране. Но, увы, человек политически наивный, не видящий и не желающий видеть изнанку происходящих событий.
Увидев эту изнанку, превратившийся за несколько дней в старика Дьюла Хорват покончит самоубийством в конце романа.
На Дьюлу очень похож младший брат студент Мартон, который погибнет во время демонстрации 23 октября, якобы от рук работников госбезопасности. Никто не верит и не хочет верить невесте Мартона, Юле, которая видела, кем на самом деле был убит её жених – ведь рвущимся к власти политическим силам требуется легенда о Юном Герое, павшем за Свободу.
Колеблется между разными политическими силами дочь Шандора Хорвата, учившаяся в Москве молодой преподаватель Жужа. Ей близки и позиции своих братьев и позиции жениха, коммуниста Арпада Ковача.
Арпад Ковач – единственный из героев романа, который всерьез пострадал при Ракоши. Он провел несколько лет в тюрьме, вытерпел жестокие пытки. Арпад Ковач глубоко презирает бывшего венгерского вождя, но понимает, что борьба с его наследием мало-помалу становится предлогом для того, чтобы разрушить все то, за что боролся и Ласло Райк, и сам Арпад, и другие венгерские коммунисты. Поэтому осенью 1956 года Арпад Ковач, учёный-историк, соглашается стать работником госбезопасности. И в начале романа именно он приходит арестовывать брата своей невесты Дьюлу, понимая, к каким последствиям может привести деятельность этого по натуре своей очень хорошего человека. Однако во время обыска появляется курьер, который сообщает, что приказ об аресте Дьюлы Хорвата отменён. Отменен кем-то очень высокопоставленным.
Так завязывается интрига романа.
Большинство участников венгерских событий октября-ноября 1956 года, так же, как и большинство активистов первого этапа перестройки в СССР, были, несомненно, хорошими людьми, искренне считавшими, что они борются за обновление социализма. Намерения у них были самые благие. Эти хорошие люди и нанесли первый удар по государственной машине. А затем из тени вышли люди, так скажем, не слишком хорошие, которые, в отличие от активистов первой волны, прекрасно знали, что им нужно. Например, бывший хортистский офицер Ласло Киш, который во главе банды энтузиастов с уголовным прошлым осуществляет белый террор. Он заинтересован не в демократическом социализме, а в возвращении былых привилегий. Социализм, хоть ракошистский, хоть демократический, господину Кишу ни с какого бока не нужен. Для таких как он, Дьюла Хорват и даже сам Имре Надь – изделия одноразового пользования, которые будут выброшены, как только в них исчезнет надобность. Не понимает Ласло Киш только одного – что и он сам – изделие одноразового пользования для Настоящих Хозяев. И его мечты о министерском портфеле – чистой воды иллюзия. Ведь когда власть Настоящих Хозяев укрепится, Ласло Киша и его уголовников просто и без особых церемоний поставят к стенке. Так, как это было описано в романе братьев Стругацких «Трудно быть Богом».
А пока Ласло Кишу и его молодцам выдан «карт бланш» на белый террор, смысл которого заключается в том, чтобы закрыть людям, подобным Дьюле Хорвату, пути к отступлению. Чтобы не вякали, где не надо, о социализме, пусть даже и демократическом! Как мы знаем, та же технология применялась и в национальных конфликтах на территории бывшего СССР. Только там резали не коммунистов, а представителей других национальностей. Единственно для того, чтобы кровью сплотить «своих».
Авдеенко изобразил Ласло Киша бывшим хортистским офицером. И тем самым спрямил реальную логику событий. Но действительность была куда интереснее. Дело в том, что вероятный прототип Киша, наиболее кровавый полевой командир антикоммунистического восстания Йожеф Дудаш (1912 — 1957) хортистским офицером не был. А был бывшим коммунистом с довоенным партстажем, перешедшим в оппозицию к Ракоши. Выражаясь советским языком 1930-х годов, членом «троцкистско-бухаринской банды врагов народа».
Откуда вообще в рядах Компартии могли появиться такие личности? Советские граждане, воспитанные на литературе социалистического реализма, привыкли считать, что в Коммунистическую партию, пока она в подполье, или, по крайней мере, в оппозиции, вступают исключительно борцы за правду. Но это не так. Помимо борцов за правду в Компартию вступает ещё два типа людей. Первый тип – люди с очень сильным честолюбием, которое не может удовлетворить существующее общество. Типичный представитель – Лев Давыдович Троцкий (1879 — 1940). Второй тип – люди с сильной жаждой активной деятельности, которую также не может удовлетворить существующее общество. Типичные представители – Лев Борисович Красин (1870 — 1926) и Лаврентий Павлович Берия (1899 — 1953).
Представителям первого типа в партии вскоре становится тесно. Сами по себе идеи, за которые борется партия, их всерьез не вдохновляют. Их интересует собственное положение в партийных рядах. И когда их обходят с повышением в партийной иерархии, они со скандалом уходят из партии. Причем нередко в крайне правые движения. Поскольку их идеология лучше гармонирует с глубинными чертами психики честолюбивых личностей. Ибо коммунисты говорят о равенстве, а честолюбивым Наполеонам равенство ни с какого бока не нужно. Представления о том, что люди делятся на элиту и «унтерменьшей» греют их душу куда сильнее. Ни одного перехода из фашистов в коммунисты истории не известно, а из коммунистов в фашисты – сколько угодно.
Катиться под гору куда легче, чем взбираться на вершину.
Именно так левый социалист Бенито Муссолини (1883 — 1945) стал лидером итальянского фашизма, а деятель номер два Французской Компартии Жак Дорио (1898 — 1945) – лидером фашистов французских.
Уход из Коммунистической партии обычно сопровождается возмущением по поводу подавления демократии. Этим подавлением сильно возмущался Л.Д. Троцкий. В его искренности позволительно усомниться: на большого демократа Лев Давыдович никак не похож.
Похоже на то, что именно перегруженность ВКП(б) не в меру честолюбивыми личностями и стала главной причиной острой подковерной борьбы, завершившейся репрессиями 1937-38 годов. Впрочем, не столь кровавые аналогии этим событиям можно найти в истории любой общественной организации любого направления.
Чрезмерное честолюбие нередко сочетается с чувством ущемлённости. Эта взрывоопасная смесь порождает жестокость, принимающая зачастую патологический характер. Она проявлялась и у сотрудников органов госбезопасности времен Ракоши (их называли «авошами»), и у молодчиков Дудаша, расправлявшихся с коммунистами. Природа этой жестокости в обеих случаях одна и та же.
Справедливости ради следует отметить, что далеко не все полевые командиры Венгерского восстания отличались жестокостью. Так, в отряде, которым руководил старый шофер Янош Сабо (1897 — 1957) такого не допускалось в принципе. Самосудные расправы над коммунистами Сабо решительно пресекал. К сожалению, после подавления восстания Я. Сабо был казнен вместе с Дудашом. Что, безусловно, несправедливо – их вина несопоставима.
Формальным лидером антисоциалистических сил является Имре Надь (1896 — 1958), в прошлом – один из лидеров Коммунистической партии, после кратковременной опалы вновь ставший 23 октября 1956 года премьер-министром Венгрии. В романе очень хорошо показано, что Имре Надь никакой не лидер, а чисто декоративная фигура, которая уже через несколько дней станет никому не нужной. Его, как немного позже Михаила Сергеевича Горбачева (1931-2020?), неизбежно уберут. Политически активные игроки ждут – не дождутся, когда Имре Надя сменит кардинал Йожеф Миндсенти (1892 — 1975), «маршал в сутане». Если «серые» вышли на поверхность, значит, скоро придут «чёрные».
Но Настоящие Хозяева – это не кардинал Миндсенти и не граф Эстерхази. Они для этого слишком провинциальны.
Одна из главных художественных находок «Чёрных Колоколов» – это появляющийся в романе один из Настоящих Хозяев Мира Сего. Правда, пока ещё молодой и в хозяйские права не вступивший. Но подающий очень большие надежды.
Сотрудник Арпада Ковача, молодой капитан госбезопасности Андраш Габор внедряется в стан мятежников и получает от них задание: доставить на автомобиле в далекий город Ретшаг, где находится в почётном заключении кардинал Миндсенти, двух представителей Ватикана. Старший представитель патер Вечери, в свободное от службы Господу время сотрудничающий с Центральным Разведывательным Управлением США, малоинтересен, а вот младший…
Вальтер Брандт, молодой немецкий католический священник, исключительно способный, великолепно образованный, любознательный, любящий путешествовать и преимущественно автостопом, обаятельный, искренне пытающийся понять психологию людей с чуждыми взглядами. Для того, чтобы лучше с этими взглядами бороться. В отличие от шефа он сразу понял, что шофёр, который привез их в Ретшаг – человек очень незаурядный, который может быть полезен церкви. Поэтому Вальтер Брандт вступает с ним в разговор, сильно напоминающий собеседование с поступающим на работу специалистом. Капитан Габор с блеском и достоинством выдерживает экзамен.
Глава, посвящённая Вальтеру Брандту, называется «Будущий Папа». Такую головокружительную карьеру предсказал молодому священнику русский писатель, с которым Бранд познакомился в Швеции. И это уже похоже на Чудо. Получается, что прототипом Вальтера Брандта является его ровесник немецкий католический священник Йозеф Ратцингер (1927-2020?), который в 2005 году станет Римским Папой Бенедиктом XVI. Один из Настоящих Хозяев современного мира. Хотя в начале 1960-х годов А. Авдеенко, скорее всего, ничего не знал о его существовании. Но предсказанию, сделанному в романе, позавидовала бы даже Ванга.
Вообще говоря, любовь к путешествиям была свойственна другому Римскому Папе – поляку Иоанну Павлу II. Так что Вальтера Брандта можно считать собирательным образом.
Есть и ещё один возможный прототип Вальтера Брандта – ровесник Йозефа Ратцингера Збигнев Бжезинский (род. 1928). В будущем он станет одним из руководителей внешней политики США и главным идеологом мирового антикоммунизма. Но и о нём в начале 1960-х годов А.О. Авдеенко вряд ли что-то знал.
Я не могу назвать ни одного произведения советской литературы, где советским людям или зарубежным коммунистам противостоял столь блестящий и обаятельный, и тем исключительно сильный противник.
Линия, связанная с Вальтером Брандтом, имеет весьма косвенное отношение к сюжету «Чёрных колоколов». Возможно, что это – завязка задуманного автором нового романа, повествующего о работе разведчика социалистической Венгрии в Ватикане.
Настоящих коммунистов в романе два – Арпад Ковач и Андраш Габор. Оба они – убежденные люди с большим внутренним достоинством, волевые, спокойные, не склонные к демонстративному поведению и к истерике. Заметим, что Арпад Ковач – единственный персонаж романа, у которого есть серьезные личные основания для мести прежнему режиму. Но он никому не хочет мстить.
Характер молодого капитана Габора рисуется с помощью очень нетривиального приема. По поручению полковника Ковача он под именем Миклоша Паппа внедряется в лагерь мятежников, интуитивно выбрав для себя неожиданную маску. Он просто… остается самим собой в кругу врагов. Честным, добросовестным, надежным человеком с твердыми моральными принципами. Чужеродность Паппа в лагере мятежников видна невооруженным глазом, однако «борцы за Свободу» её просто не замечают: им некогда и не хочется смотреть вокруг.
Необычность Миклоша Паппа заметил и сумел оценить только Вальтер Брандт. «Какой кадр для Господнего дела впустую пропадает!», — думал, наверное, будущий Римский Папа. Вполне возможно, что втайне мечтающий о Римском Престоле честолюбивый священник рассчитывал сделать необычного шофёра кардиналом и своим помощником в многотрудных богоугодных делах. Но это уже сюжет для другого романа.
Конец романа не убедителен и, я бы даже сказал, фальшив. Прослушав по радио речь Яноша Кадара, положительные, но проявившие достойные сожаления идеологические колебания персонажи романа единодушно решают вступить в Венгерскую Социалистическую Рабочую партию. В реальной жизни всё было значительно сложнее. Венгерским коммунистам потребовалось длительное время для того, чтобы залечить раны и вновь завоевать доверие трудящихся.
Правительство Яноша Кадара, расправившись с верхушкой мятежников, взяло курс на консолидацию общества и достижение национального согласия, выдвинув лозунг «Кто не против нас, тот с нами!». Этот курс был достаточно успешным: к концу 1960-х годов Венгрия превратилась в одну из наиболее благополучных стран социалистического лагеря. Однако сильных, принципиально новый идей, позволяющих перехватить политическую инициативу, венгерские коммунисты, так же, как и коммунисты других стран, предложить не смогли. И на рубеже 1980-х – 1990-х годов Венгрия вернулась к капитализму.
«Чёрные колокола» — очень поучительная для коммунистов и не только для коммунистов книга. Прежде всего потому, что она показывает логику развития антикоммунистических движений. По большому счету, эта логика была одинаковой что в Венгрии, что в Чехословакии, что в Польше, что в СССР. Сперва – демократический социализм (он же «социализм с человеческим лицом»), затем – социальное рыночное хозяйство, затем – «Где пышнее пироги?», и, наконец, «За что боролись, на то и напоролись!».
А начиналось всё так прекрасно…
С.В. Багоцкий