Александр Хайфиш. Постапокалипсис, перестройка и Светлое Будущее, ч. 1

Предметом этой очень длинной рецензии является творчество широко известной в ЖЖ-кругах и российском левом сообществе Яны Завацкой (она же Синяя Ворона) – а точнее, её трилогия «Холодная Зона». Помимо одноимённого романа, трилогия включает также романы «Перезагрузка», «Рассвет 2.0» и примыкающий рассказ «Диктатура пролетариата»; кроме того, в рамках этого же мира имеется рассказ «Светлое будущее», но его я отдельно рассматривать не буду, ограничившись парой упоминаний по ходу дела. Почему интересно разобрать эти произведения подробно? С одной стороны, это одно из крупнейших явлений нашего современного коммунистического искусства, которого мало и которое нужно популяризировать всеми возможными способами, в том числе развивая и направление коммунистической критики. С другой стороны, коммунистическое искусство вообще и фантастика в частности нередко бывали идейно неоднозначны и в советские-то времена, не говоря уж про современность: авторы весьма склонны конструировать Светлое Будущее на таких основах, на которых его в реальности не построишь или же оно получится не очень-то светлым. Выявлять и разбирать такие вещи не только интересно, но и полезно для нашей теоретической общественной мысли и практического общественного действия – ведь по некоторым дорогам в Светлое Будущее лучше не ходить не только в книгах, но и в реальной действительности. Трилогия «Холодная Зона», на мой взгляд, пищи для такого критического осмысления даёт предостаточно.

[Примечание: текст рецензии в основном был написан в 2021 году. Для настоящей публикации (2025) он слегка отредактирован, чётче структурирован и снабжён примечаниями там, где это необходимо].

Первым делом нужно сказать об общих литературных достоинствах трилогии. Если вы испытываете предубеждение против всего, что выходит ныне в русскоязычной среде из-под клавиатуры под видом литературного творчества (я вот испытываю), то в данном случае можете смело его отбросить: «Холодная Зона» – это не потуги сетевых графоманов изображать из себя писателей, а равно и не сок больного мозга персонажей, официально признаваемых писателями в современной РФ. Более того, даже если вы не любите антиутопий и постапокалипсисов (я вот не люблю), то всё равно не бойтесь читать – эти жанры применяются тут строго функционально, то есть, во-первых, описывают будущее, к которому мы движемся вполне объективно, во-вторых, предполагают преодоление такого тёмного будущего, а не являются формой ради формы либо ради привлечения маленьких любителей Оруэлла, радтараканов на Пустошах и тому подобных артефактов современной массовой культуры. Постапокалиптическая «Перезагрузка» – вторая по времени написания и первая по хронологии книга трилогии – лично мне показалась наиболее сильной частью, и, судя по отзывам, не только мне.

Не встраиваясь в современный квазилитературный мир, «Холодная Зона», скорее, принадлежит русскоязычной фантастике девяностых годов: в те времена люди всё ещё умели прилично писать и пока что занимались творчеством, а не штамповкой продажного продукта в соответствии с видением издательских маркетологов. Сверх того, они стремились высказываться по общественным проблемам, говоря при этом нечто более осмысленное, чем «абырвалг». Только вот с коммунистических позиций тогда не высказывался никто или почти никто – за сознание читателя боролись либерально-индивидуалистическая и национал-патриотическая идейные линии; собственно, примерно так же дело обстояло и в реальности. Трилогия заполняет эту пустоту, но в то же время выглядит и закрытием некоего гештальта: пораженческий надлом, неизбежный для любого коммуниста девяностых, присутствует тут весьма ощутимо, невзирая на, казалось бы, постоянные сюжетные победы «наших». То же самое касается и некоторой идейной спутанности трилогии – мы ведь и сегодня далеко не до конца разобрались с собственными идеями. Ну, давайте разбираться – и с идеями, с литературной частью. Как бывало раньше и как будет впредь, все мои рецензии – это сплошные спойлеры; а значит, тому, кто не читал книг, но хочет, лучше бы сначала прочитать их, а потом вернуться к моей статье.

ОБЩАЯ И ЛИТЕРАТУРНАЯ ЧАСТЬ

Трилогия описывает развитие нашего мира после ядерной войны: «Перезагрузка» – период первых пролетарских революций в буржуазном постапокалипсисе, «Холодная Зона» – период нового противостояния между коммунистическим и капиталистическим лагерями планеты, «Рассвет 2.0» – период раннего коммунизма, победившего в планетарных масштабах. Книги на таком материале получились разные – как по содержанию, так, увы, и по качеству.

Начнём с того, что мир трилогии выглядит всё менее достоверным и устойчивым по мере движения в будущее. «Перезагрузка» в основном естественна и логична, особенно если вынести за скобки заведомо недостоверную постапокалиптическую биологию, которая достоверности никакой, в общем, и не требует – книга-то совсем о другом, зато функцию эффектных декораций биология выполняет удачно.

К «Холодной Зоне» возникает несколько больше вопросов (ниже я их задам), но они такие, что к делу мало что можно подшить. Скажем, лично мне не кажется, что лагерь развитого капитализма («Демократическая Федерация», а в обиходе просто Федерация) на заданном уровне технологического развития (он очень высок) и совокупного внутреннего потребления (оно весьма низко) вообще нуждается в третьем мире («Зона Развития» – ЗР) – в роли дешёвой рабочей силы у капиталистов Федерации де-факто уже и так выступает собственный пролетариат, а ЗР, следовательно, была бы для них в основном источником природных ресурсов посредством прямого военного грабежа. Иначе говоря, в Федерации по состоянию на 2084 год следовало бы ожидать тотального киберпанка, а в ЗР – сплошного фоллаута. [Примечание: «киберпанк» – поджанр фантастики о будущем с высокоразвитыми компьютерными технологиями, низким уровнем жизни населения и основанной на власти корпораций социальной организацией; «Фоллаут» – серия компьютерных игр, действие которых происходит в США после тотальной ядерной войны]. Но это скорее заклёпочная придирка: с задачей показать через фантастическое допущение непосвящённому читателю, как работает реальная современная империалистическая система, автор справилась, а это главное.

А вот «Рассвет 2.0» уже по-настоящему нереалистичен: несмотря на всеобщее торжество коммунизма, персонажи романа по психологии представляют собой гибрид советских граждан восьмидесятых годов и наших докризисных современников (европейских и отчасти российских). Люди там такие неспроста – если бы они были другими, то весь замысел романа пришлось бы отправить в мусорную корзину – но убедительно обосновать несоответствие психологии масс общественным условиям Вороне не удалось, причём в данном случае это объективный факт, а не просто моё субъективное мнение. Обобщая, весь мир трилогии – аллюзия на современность или на наше недавнее прошлое, но многие его черты именно поэтому и не кажутся достоверными для заданных автором условий его развития.

Вместе с тем приятно отметить, что, в отличие в том числе от многих маститых фантастов (типа Жюля Верна или Кира Булычёва), Яна Завацкая в целом следит за хронологией своего мира и не допускает никаких серьёзных ляпов. В явном виде хронология, правда, не представлена, поэтому я решил набросать её тут – и для удобства читателей, и отчасти для нужд рецензии, и просто для интереса:

2035 – окончание Третьей мировой войны

2038 (ориентировочно) – революция в Ленинграде (требуется некоторое время, чтобы революционеры могли укрепить своё положение и начать рассылать по окрестностям коммунистических эмиссаров)

2042-2043 – время действия «Перезагрузки» (Яра рассказывает Маус, что семь лет назад американский блок капитулировал перед китайским)

2043 – образование Союза Трудовых Коммун, СТК (в конце «Перезагрузки» Ворон говорит, что процесс идёт прямо сейчас)

2052 – время действия рассказа «Диктатура пролетариата» (практически единственный вариант – чтобы упаковать дальнейшую хронологию, Дане здесь должно быть 18 лет и никак иначе, а в начале «Перезагрузки» ей 8 лет)

2054 – официальное переименование Санкт-Петербурга в Ленинград (Ли прямо называет эту дату в конце «Холодной Зоны», но вот как раз она основательно повисает в воздухе – что-то слишком поздно дошли руки переименовать, и это при том, что в «Перезагрузке» ленинградская партийная делегация называет город только Ленинградом; в гипотетическом исправленном переиздании нужно хотя бы 2042 год сделать)

2058 – рождение Лийи Морозовой (см. ниже, выводится из эпилога «Перезагрузки»)

2066 – начало линии СТК в «Холодной Зоне» (указано, что Ли 8 лет)

2068 – время действия эпилога «Перезагрузки» (указано, что с основного действия прошло 25 лет, и мы получаем, что Дане 34 года; прямо указано, что Ладе Ореховой – 15, а Ли – 10, что следует из первых абзацев «Холодной Зоны»)

2075-2077 – Ли в армии (за кадром, в выступлении перестройщицы упоминается двухлетний срок службы)

2077-2081 – Ли в профшколе КБР (при выпуске Бинха упоминается, что обучение занимает четыре года)

2084 – начало линии Федерации в «Холодной Зоне» (дата указана прямо; а Ли в облике Леа как раз успеет основательно обосноваться во вражеском стане)

2087 – завершение действия «Холодной Зоны» (Рея выкинули на мороз через год после оживления, в статусе нищеброда он провёл ещё два года, но тут в тексте есть ошибка – в 2084 году Рей говорит, что ему теперь сто лет, а после попытки самоубийства и восстановления – что ему 110, хотя должно быть 103)

К сожалению, «Рассвет» и в вопросе хронологии более небрежен:

2093 – начало книги Ли в рамках «Рассвета» (см. ниже пояснение)

2099 – завершение масштабных военных действий в Европе (следует из книги Ли)

2108 – изобретение сверхсветовых космических полётов (Ли поясняет, что отсчёт новой эпохи начинается со следующего года)

2112 – рождение Станислава (указано, что Ли в этот момент должно быть 54 года)

2140 – время действия основной линии «Рассвета» (указано, что Ли 82 года и что это «32-й год Космической Эры»; книга Ли начинается в «16-м году до КЭ», а год рождения Ли мы знаем, поэтому всё просто)

2143 – время действия эпилога «Рассвета» (прямо указано, что после основного действия прошло три года)

Почему небрежен? Образовался промежуток между завершением «Холодной Зоны» и началом книги Ли, тогда как его там быть не должно (хотя есть вариант, что автор не считает ошибкой второе указание на возраст Рея, и тогда промежуток действительно отсутствует, зато летит к чертям вся остальная хронология). Этот момент мы пока отложим в сторонку и вернёмся к нему, когда будем обсуждать непосредственно «Рассвет».

Но небрежностей как таковых в трилогии мало, и это радует: ведь без редактора,  только с добровольной общественной помощью, писателю работать трудно и изловить всех языковых или фактических блох он вряд ли может. Я углядел тавтологичное и загадочное выражение в 12-й главе «Холодной Зоны» «[Ли зубрила] с использованием суперметодик и интуитивных методов», а также пруд с утками и утопающий в зелени детсад снежной морозной зимой в 14-й главе «Холодной Зоны». Маус в 12-й главе «Перезагрузки» внезапно ругается словом «шитфак» – откуда американский мусор в голове у девушки, которая по чисто техническим причинам не потребляет американскую массовую культуру? Несколько более неочевидный ляп – в «Перезагрузке» упоминается, что радиация в Ленинском районе Кузина происходит от массированного применения бетонобойных снарядов с сердечником из обеднённого урана, а в «Рассвете» (сто лет спустя) – что из-за той радиации Ленинский район до сих пор накрыт куполом(!!!). На самом деле можно обсуждать неполезность обеднённого урана для здоровья, причём скорее от вдыхания взвеси, чем от внешнего облучения, но он никак не может вызвать серьёзное и тем более настолько стойкое радиационное заражение местности, особенно если учесть возможности общества будущего по очистке любых подобных загрязнений.

Резюмируя сказанное, будь у нас нормальное общество с нормальными издательскими коллективами и возможностью переиздания книг в исправленных редакциях, подобные небрежности вообще бы на глаза читателю не попадались. А в нынешней обстановке это объективная неизбежность, с которой, однако, всё равно надо бороться всеми силами.

К сюжету (в целом) и композиции у меня вопросов нет – читать в любом случае интересно, а со сложной композицией (две разновременных линии повествования в «Холодной Зоне», вставки из других «книг» и опять-таки другого времени в «Рассвете») автор справляется так же успешно, как и с простым линейным повествованием в «Перезагрузке». В «Холодной Зоне» линии даже сбалансированы так, что едва успеешь переполниться отвращением к капиталистическому миру, как тебя возвращают обратно в мир коммунистический и дают возможность отмыться от смрадного буржуйского налёта. При этом отдельные эпизоды и сюжетные ходы бывают весьма странными, но об этом позже – они часто переплетаются с идейными вопросами.

Если специально выискивать какие-то недостатки по сюжетной части, то иногда в процессе чтения легко угадываются последующие события: в «Холодной Зоне» очень быстро становится понятным, что Рей неизбежно падёт и перевоспитается и что «полька Леа из Львова» – это наверняка Ли; в «Перезагрузке» – что от Кавказа будут одни только неприятности (с первым же его появлением), что Леди окажется в секте (как только с сектой начинается взаимодействие), что на последних страницах погибнет либо Маус, либо Иволга (когда Маус дают задание сопроводить ленинградскую делегацию); в «Рассвете» – что Костя загнобил Марселу и в итоге раскроется как нехороший человек (как только нам рассказывают, что с Марселой что-то происходит) и что «Маркус Штерн» и есть засланец контры и, наверное, какой-то наш старый знакомый (при первом же его упоминании). Как это работает? Ну вот, скажем, в «Перезагрузке» Горбатый выступает в роли довольно важного антагониста, и как только Маус получает последнее задание, нам сразу сообщают, что Горбатого-то после боя за Новоград не нашли; поскольку же положительные персонажи гибнут в книге непрерывной чередой, можно без труда догадаться, что в интересах ударной концовки мы в обмен на Горбатого лишимся сейчас кого-то из двух самых главных и любимых персонажей. Аналогично со «Штерном» – автор говорит, что сейчас, после победы в открытой войне, настоящая-то война только и начнётся, тут же вводит нового персонажа, видного и харизматичного, а для недогадливых резюмирует от имени Ли – «в целом Маркус произвёл на меня тогда очень приятное впечатление» (о, этот намёк в слове «тогда»!). Лично я не думаю, что это существенно, но если автор захочет лучше маскировать предстоящие сюжетные ходы, то сказанное, возможно, окажется ей полезным.

Иногда встречаются штампы. Самый бросающийся в глаза штамп (он возникает на первых же страницах и «Диктатуры пролетариата», и «Холодной Зоны», и «Перезагрузки») – это злобная токсичная мать-шкурница у очередной пострадавшей дочери (у эпизодической девочки Вики, у Ли, у Маус). Есть штамп яркого нахального типчика с гитарой, привлекающего лучших девушек на их же несчастье (Валера в «Холодной Зоне», Костя в «Рассвете»); а кроме того, гитара – неотъемлемый атрибут хорошего парня Апреля из «Перезагрузки» (итого по страницам каждого из трёх романов ходит человек с гитарой). Кстати, о гитаре – в «Холодной Зоне» сидящие у костра выпускники и учителя не только на гитаре тренькают, но ещё разговаривают о будущем и всякой философии; это штамп не для трилогии, но для советской литературы, и если его использовать, то использовать нужно хорошо, а не как тут (одному слегка заблуждающемуся гражданину коллективно, поочерёдным вступлением разъясняют величие принципов Макаренко – чтобы читатель, гипотетически и не слыхавший про Макаренко, мог себе что-то на эту тему уяснить). Но всё это, по большому счёту, мелочи.

Более весомые претензии приходится предъявить к языку и стилю автора, и причём, что интересно, это опять в наименьшей степени касается «Перезагрузки», а в наибольшей – «Рассвета». Системный порок всей трилогии – периодический перекос от художественного стиля к сетевой разговорно-публицистической смеси. Особенно, конечно, это заметно, когда персонажи начинают спорить на общественно-политические темы, но не только – эта же смесь, например, прорывается и в отрывках из книг Ли и даже Цзиньши. А ведь читатель, берущий в руки книгу, всё же хочет читать именно художественное произведение, а не очередную нашу интернет-дискуссию. Кроме того, язык несколько засорён лишними служебными и им подобными словами (опять сетевая примета), не всегда удаётся индивидуализировать речь персонажей (это сложная задача, но выполнимая же – в «Перезагрузке» в целом получается), а иногда настойчиво заявляют о себе специфические микроизъяны языка (меня, например, в какой-то момент стало раздражать злоупотребление словом «усмехнулся»). Я желаю Вороне впредь следить за языковым аспектом более тщательно: описанный сейчас недостаток значительно серьёзнее всех вышеупомянутых претензий, вместе взятых. Но, как бы то ни было, это тоже терпимо.

А вот что удручает по-настоящему, так это слабая проработка второстепенных персонажей и особенно – особенно! – бедность и однообразие описаний (как окружающей реальности, так и движущих сюжет эпизодов). И опять я замечу, что в принципе-то автор при желании справляется и с этим тоже – в «Перезагрузке» эти аспекты выполнены на вполне приличном уровне, там постапокалиптическая жуть в должной мере атмосферна, персонажи, несмотря на зачастую мимолётность их появления – живые люди, не картонки, не функции, к ним привязываешься, их жалко, когда они гибнут, противники тоже нарисованы не как мишени в тире. (К слову сказать, я думаю, что положительные отзывы в первую очередь на «Перезагрузку» вызваны в немалой степени и этим обстоятельством, а не только тем, что она ближе к реалиям сегодняшнего дня и что там куда больше всякого динамичного пиф-пафа). Но в некоторых частях «Холодной Зоны» с персонажами и описаниями заметно хуже, а в «Рассвете» они в основном просто принесены в жертву мировоззренческим спорам, и этого нельзя ни оправдать, ни понять.

Что мы имеем в «Холодной Зоне»? Книга ощутимо провисает там, где речь идёт о спокойной мирной жизни (то есть о линии СТК) за пределами профессиональной деятельности главной героини (то есть когда она не занята учёбой сначала в школе-коммуне, потом в школе КБР). Описаний внешней стороны общества победившего социализма и приближающегося коммунизма, по существу, нет, кроме самых незатейливых (например, Ли приезжает в Вологду – и мы читаем пару абзацев про непохожие друг на друга здания из современных материалов, складывающиеся в приятный глазу ансамбль, а ещё не забыты лавочки для пенсионеров). Это значит, что место действия не выступает как своеобразное действующее лицо, оно даже богатством жизни не наполнено, уж не говоря о какой-то особой атмосфере. А жизненная рутина действующих лиц превращается в мелочный (так и тянет пошутить – николаевский: «обедал, гулял, убил ворону») лытдыбр [примечание: «лытдыбр» – ироническое обозначение содержимого рутинного сетевого дневника; собственно, это и есть слово «дневник», набранное латинской раскладкой], скроенный по одному и тому же формату «кто чего съел, кто чего выпил, кто как танцует, какая музыка играет». Взаимодействия между героями ограничиваются разговорами на фоне такой рутины, причём половина разговоров состоит из весьма банальных шуток, похвал друг другу или комментариев по текущим лытдыберным действиям. Сюжет во второй половине линии СТК, таким образом, продвигается вперёд посредством наводящего тоску метода «ну мы пошли в кафе поесть, выпить и поговорить, ну мы пошли в парк поесть, выпить и поговорить, ну мы пошли к друзьям поесть, выпить и поговорить». Ли и Бинх бродят сюда и туда на фоне картонных людей и декораций. И тут уместно вспомнить об агитационной плоскости и спросить – а мы точно хотим, чтобы жизнь присутствовала в книге лишь тогда, когда речь идёт об ужасах капитализма или о шумном экшене со стрельбой и беготнёй? Единственно, это может иметь какой-то смысл лишь для читателей с мелкобуржуазным сознанием – в виде три тысячи девятьсот восемьдесят пятой безуспешной попытки убедить их, что эти серые совки на самом деле хорошие: «смотрите, у нас есть разные лимонады, дефицита нет, и даже есть сорт из киви, киви не запрещены как буржуйские излишества!».

В «Рассвете 2.0», где действие, собственно, и происходит только посреди общества победившего коммунизма (за вычетом вставок из книги Ли), эта проблема естественным образом катастрофически усугубляется. Львиная доля персонажей не прописана никак, а половина тех, кто прописан, пришла из предыдущих книг (кроме них и главного героя, автор постаралась как-то разработать только играющих важную роль для смысла книги Костю с Марселой да группу «Бомба»). Остальные – люди-декорации, нужные только для того, чтобы мысль или описание реалий подавались в форме диалога, или, ещё хуже, собственно для лытдыбра, реконструкции очередных безликих посиделок (скажем, реплики в ходе посиделок на Церере – от «Танцуют все!» до «У-у-у!» и «А-а-а!», и я сейчас не шучу; или вот посиделки в парке, обмен репликами об оном парке – «Здорово! – Классно! – Потрясающе!»). Ну плюс ещё имеется масса диссидентов – этакий коллективный персонаж-функция, собирательный антагонист, частички которого неотличимы друг от друга и в равной мере отталкивающи. А ведь можно было придумать какого-нибудь обаятельного заговорщика, который полностью отдавал бы себе отчёт в своих действиях, вкрадывался бы в доверие мягко, издалека, постепенно опутывал бы сознание Станислава хитрой логикой, был бы приятен и интересен в реальной жизни, и лишь в некий переломный момент всё это рушилось бы как карточный домик… Но нет, все местные вольнодумцы дуболомно недалёки, унылы, моментально раздражаются, чуть что не по ним, и симпатию к ним может испытывать только разве что главный герой ввиду своего специфического характера, который мы в дальнейшем ещё обсудим.

Описания окружающей реальности в «Рассвете» не сильно лучше той Вологды – даже когда речь идёт о Церере, хотя казалось бы. Движущие сюжет эпизоды уже В ОСНОВНОМ сводятся к «поели, попили, потанцевали, попели, пошутили, поговорили об общественных проблемах, поговорили о личных проблемах», а рассказы об этой жизненной рутине и её деталях лытдыберны в квадрате. Причём видно, что автор еду, музыку и танцы любит, но все эти маленькие радости жизни просто перечисляются самым банальным образом (иногда восхищённым тоном, но и только) – а потому они не «вкусные», включая еду. С этой несчастной едой доходит иногда до смешного – вот Ли на суде, который по замыслу требует от неё полного напряжения душевных сил, выходит на перерыв в буфет и не забывает сообщить, что она там взяла именно кофе и именно с рогаликом, а вот, ещё лучше, Ли поглощена решением неудачно развивающегося кризиса с заложниками и всё равно при этом пишет: «я расправилась с фирменной пражской свининой с брусникой» (да тебе в это время некогда задумываться, что ты вообще ешь, я уж не говорю – уточнять, что свинина не абы какая, а фирменная и пражская). А вот в «Перезагрузке» Ворона умело вставляла исполняемые Апрелем песни куда надо, там они были отнюдь не лытдыберны, а работали на развитие Маус, на передачу читателю её чувств и опять же на общую атмосферу…

Пожалуй, в первую очередь из-за этого (ещё – от некоторой политической непонятности, но об этом далее) СТК ощущается как какое-то мозаичное, виртуальное отчасти государство. Окружающая среда не только не наполнена жизнью, но многие её аспекты либо целиком остаются за кадром, либо упомянуты в одной-двух случайных репликах, будучи вытеснены бесконечными лытдыбрами. Так, в «Холодной Зоне» СТК включает в себя не только бывший СССР, но почти всю Азию, Латинскую Америку, часть Европы, а в «Рассвете» – всю планету и немножко Солнечную систему. Это как-то проявляется в сюжете? Да практически никак. Ну, появится Бинх, расскажет о чуть-чуть о Китае, ну, прорвётся Ли обратно на родную землю, а землёй этой будет Греция, ну, «Рассвет» начнётся на Церере – но как-то это всё формально, а на практике создаётся впечатление, что СТК состоит из Кузина и Ленинграда, да и там большого коллективного действия нету, люди-индивиды ходят по собянинской Москве и проводят своё время в современном духе. Размаха нет, всё сводится к каким-то отдельным личностям, плывущим сквозь океан других личностей. Я понимаю, что конкретно этот абзац вышел несколько расплывчатым, но общее ощущение у меня осталось приблизительно таким.

Самое удивительное, что в «Рассвете» лытдыбрическая зараза распространилась даже на работу, причём как раз на ту работу, которую автор по известным всем нам причинам стремится представить читателям в наилучшем свете. Станислав приходит на своё первое дежурство в кузинской больнице… и это описано буквально как пост в ЖЖ «Мой рабочий день» (помнится, была там когда-то такая кампания). А ведь требовалось бы не механическое перечисление действий главного героя на дежурстве, а сначала нарисовать больницу так, чтобы она казалась отдельным персонажем, а потом показать, как этот персонаж, заставляя Станислава действовать в рамках привычной любимой работы, ставит ему мозги на место, возвращает в норму его несколько расстроенную последними событиями психику; а ещё сделать сюжетно важным какое-то из серии действий, а ещё какое-то действие взять как повод для рассказа о некоторой медицинской проблеме, решённой в будущем таким-то образом…

(Отмечу здесь в скобках, что реалии «Рассвета», по существу, не отличаются от реалий «Холодной Зоны», а ведь 60-70 лет прошло. Из того немногого, что фигурирует в тексте, назову для примера систему железнодорожных линий маглевов. В «Холодной Зоне» поезда на магнитной подушке уже есть, ну и в «Рассвете», естественно, бегают они же – задела на дальнейшее совершенствование железных дорог автор не оставила, а ведь могла ограничиться в «Холодной Зоне» обычными высокоскоростными линиями. Так что вместо хотя бы некоторых посиделок уместнее было бы показать, как процвёл освобождённый мир и чего принципиально нового он за это время добился. Но всё, что мы имеем – всеобщее долгожительство и здоровье, автоматизация домашнего быта, а также неспешное развёртывание космической экспансии).

Кстати, в медицинский лытдыбр тоже вклеены маленькие посиделки (Станислав и местный медик Илья – «мы выпили кофе, поболтали») и именно они особенно бессмысленны и беспощадны. О Вселенная, какое дело читателю до того, что Илья из Перми и любит рыбалку, что жена у него физик, а сын учится во второй школе, зачем это в сюжете вообще, ведь Илья – плоская и почти что проходная фигура, и с его семьёй мы тоже не встретимся (разве что парой строк в финале), и на описание мира это ни разу не работает… Обращу внимание на слово «поболтали» – если герои собираются «болтать», то чтобы обрисовать картину их взаимодействия, кроме этого слова больше и говорить-то ничего не надо, и уж вовсе не требуется трудолюбиво воспроизводить содержание их не имеющей значения для книги болтовни со всеми подробностями.

Несмотря на сказанное, у кого-то всё равно может возникнуть вопрос, а какое описание в представлении возомнившего о себе критикана не лытдыберное – что, нельзя про еду, танцы и музыку писать? Можно и нужно – но это должно быть либо красиво, либо иметь прикладное значение, либо то и другое вместе. Для иллюстрации я могу привести итальянское пианино Станислава – вот оно как раз выполняет массу полезных функций. Оно раскрывает нам характер и наклонности главного персонажа (что он очень любит музыку и сам умеет играть, что всё это для него важно), оно сообщает нам кое-какие небезынтересные сведения о мире коммунизма (есть предприятия, работающие крупными сериями на удовлетворение массовых потребностей, есть предприятия, работающие мелкими сериями на удовлетворение высокопрофессионального запроса, но выполнения таких заказов приходится ждать), через него передаётся один из аспектов конфликта Станислава и Ерша, каковой конфликт, в свою очередь, ещё лучше раскрывает нам персонажей (один завалился в чужое личное пространство и топчется в нём максимально неделикатным образом, а уважение к труду и порядку ему абсолютно чуждо, другой, несмотря ни на что, продолжает бесплодно рефлексировать, тварь ли он дрожащая, или право имеет, или вдруг право-то на самом деле имеет Ёрш), ну и, в конце концов, это красиво, пианино уже немножко родное, уже хочется врезать Ершу крышкой по пальцам, чтобы восстановить поруганную честь музыкального инструмента.

В общем, этой теме я уделил столько внимания потому, что с точки зрения литературы лытдыбризм – самый крупный недостаток двух частей трилогии, портящий текст очень серьёзно. Лытдыбру бой – только так тут можно взять новые писательские высоты.

О литературных вопросах на этом, пожалуй, всё. Переходим к самому интересному – к идеям, не забывая и о связанных с идеями персонажах и сюжетных извивах. Поскольку сказать на этот счёт можно многое и многое же будет важным, я буду двигаться по тексту трилогии, останавливаясь на каждом заслуживающем внимания моменте.